По мнению автора биографии, Гуль негативно относился к Алексею Толстому и мог умышленно искажать факты. При этом Варламов утверждает, что Александра Леонтьевна, мать Алексея, поклялась на исповеди, что фамилия настоящего отца её ребёнка – Бостром. Однако впоследствии Александра Леонтьевна поняла: сыну намного выгоднее носить фамилию Толстой. Так началась многолетняя тяжба, целью которой должно было стать получение Алексеем титула, отчества и фамилии графа Толстого. Тяжбу удалось успешно завершить только в 1901 году.
Возможно, будущий писатель действительно не имел никакого отношения к роду Толстых. По свидетельствам очевидцев, мать Алексея на момент его рождения уже жила отдельно от своего законного супруга, однако обратилась к царю с письменным прошением присвоить её сыну титул, фамилию и отчество Николая Толстого.
Биография писателя
Алексей Толстой родился в 1882 (по другим сведениям – в 1883) году. Официально отцом писателя до сих пор считается граф Николай Александрович Толстой. Александра Леонтьевна Толстая (урождённая Тургенева) была писательницей и состояла в родстве с декабристом Николаем Тургеневым. Родители Алексея расстались ещё до его рождения. Александра Леонтьевна ушла к А. А. Бострому. Именно поэтому происхождение Алексея Николаевича нередко ставится под сомнение многими исследователями. До 17 лет будущий писатель носил фамилию своего неофициального отчима (возможно, отца). Бостром и Александра Леонтьевна так и не смогли заключить официальный брак.
Детство Алексея прошло в имении Бострома. В конце 1890-х годов будущий писатель переезжает вместе со своей матерью. Реальное училище Алексей окончил в Сызрани. Затем был переезд в Самару. В 1905 году юноша был отправлен на Урал в город Невьянск на практику. В то время он учился в Петербургском технологическом институте. Поездка принесла молодому человеку множество новых впечатлений, которые он впоследствии описал в своей книге «Лучшие путешествия по Среднему Уралу: факты, легенды, предания».
Алексей Толстой был одним из авторов обращения Молотова-Сталина. В обращении лидеры Советского Союза призывали вспомнить опыт доблестных предков: Минина, Пожарского, Невского, Суворова, Кутузова. Впоследствии писатель становится членом Комиссии по расследованию злодеяний фашистских оккупантов. Толстой присутствовал на знаменитом Краснодарском процессе.
Алексею Николаевичу не суждено было дожить до победы. Его не стало в конце февраля 1945 года. В связи с кончиной великого писателя был объявлен государственный траур.
Интересные факты
Толстой был настолько популярен, что именно ему приписали авторство самого известного порнографического рассказа начала ХХ века – «Баня». Существует также версии о том, что рассказ написал Лев Толстой. Возможно, «Баня» была написана после революции в качестве реакции на запрет освещения половой жизни в советской литературе.
Творчество Толстого
Революция и эмиграция
Своё отношение к революции писатель выразил в своей трилогии «Хождение по мукам», написание которой растянулось почти до конца его жизни: с 1922 по 1941 годы. Толстой считал, революция и большевизм – это лучшее, что могло случиться с русским народом, так как именно большевики помогли простому человеку понять, на что он на самом деле способен. Новая идеология, по мнению автора, привела не только к улучшению качества жизнь простых рабочих и крестьян, но заставила угнетённых почувствовать себя полноценными гражданами своей страны.
История, фантастика
История русского народа всегда привлекала внимание великого советского писателя. С 1929 по 1945 Толстой работал над романом «Пётр I», который так и остался незаконченным. В романе автор укоряет самого необычного царя в истории России. Реформы Петра были слишком жёсткими. Царь европеизировал дворянство, оставив крестьян простыми русскими людьми. В результате, произошло разделение общества: хозяева и господа перестали понимать друг друга.
Алексею Толстому хорошо удавались не только описания истории. Не одно поколение советских ребят с интересом читало «Гиперболоид инженера Гарина» и «Аэлиту». Цель научной фантастики Толстого – не увести человека от реальности, а заставить поверить в то, что окружающий мир намного шире, чем кажется на первый взгляд. То, что является фантастикой сегодня, станет реальностью уже завтра. Некоторые произведения писателя, в том числе и «Гиперболоид инженера Гарина», были подвергнуты серьёзной переработке.
Военный период
Военные годы – последний период творчества Толстого. В эти несколько лет жизни писателем было создано огромное количество статей, очерков и зарисовок о героях Великой Отечественной войны. Одним из самых известных произведений периода становится очерк «Родина».
Насмешка над гитлеровцами
Психологические манёвры гитлеровцев не вызывают у писателя ничего, кроме иронии. Алексей Николаевич сравнивает устрашающие элементы в обмундировании противника с масками дикарей. Толстой хотел, чтобы его соотечественники перестали верить в непобедимость своего врага. Воющие бомбы и чёрные танки – не более, чем устрашающий антураж, главное назначение которого состоит в том, чтобы запугать советского человека.
Старания великого советского писателя были оценены по достоинству. Союз писателей России в 2001 году учредил премию имени А. Н. Толстого, которая присуждается раз в 2 года. Награду получают авторы, сделавшие значительный вклад в развитие отечественной литературы.
Прочитала о том, что Алексей Толстой в своей повести «Хлеб» пытался смотреть на гражданскую войну так, как соратники Сталина. Но сейчас, когда СССР распался, отношение к той войне белых и красных абсолютно противоположное тому, которое нам прививали в школе. А теперь – уже другая война бушует! Когда же человечество возьмется за ум? Видимо, никогда, потому что враг душ человеческих пришел украсть, убить и погубить, а также – разделить. Он – ангел вражды и сеет вражду между людьми!
Очень интересно чем закончится эта война, и что про нее напишут в учебниках истории. Очевидно, что в Украине и России будут писать абсолютно разные вещи. Врем покажет кто и на сколько был прав.
Да, но скорее бы она закончилась! Порой очень трудно понять степень страданий тех, кто оказался в эпицентре военных действий. Вот, например, такое леденящее душу сообщение: ” Помогите Чернухино! В Чернухино АД!!Дети,женщины,старики в холодных,сырых подвалах!!!! Нет света,воды,еды!!!! Еле дозвонились до родных,телефоны у всех разряжены. Чернухане с нами уже прощаются!!!!!Люди истощены,напуганы и нет сил уже сидеть в могиле!!!” Вот что делает война! А сколько убитых и раненых! А как страдают дети, которые должны радоваться жизни! Зачем все это? Почему люди испытывают такие нечеловеческие мучения?
Жизнь писателя прошла в тяжёлые годы – Октябрьская революция, гражданская война, Великая Отечественная война. Казалось бы, все его произведения должны быть историческими и сугубо пропагандистскими, но есть и ирония, благодаря эмиграции, есть и фантастика – ведь, когда взят новый порог, новая вершина, открываются новые возможности и хочется верить в светлое будущее) Вообще, фантастика тех лет какая-то специфическая – она больше техническая : люди так стремились к прогрессу, как-будто их сдерживали веками)
Впечатляет плодовитость и универсальность этого признанного литературного классика. Алексей Толстой, переняв от матери усердие и навыки писателя, реализовал себя во многих жанрах. Его творческое наследие включает поэтические эскизы, многообразные романы, публицистические повести и рассказы, военные статьи и сводки, пьесы (которые с успехом ставились в московских театрах), детективные новеллы, утопические сочинения, сказки, историческую хронику, критические труды и переводы.
Высокую оценку работы Алексея Николаевича оставили в истории Максим Горький и Сталин, характеризуя его, как «первоклассного и сильного писателя». Видный общественный деятель Страны Советов и академик очень много трудился для общего блага людей труда, строивших сильное демократическое государство, стойкостью и мужеством которых он восхищался с трибун по всему миру (где также пользовался профессиональным авторитетом и уважением). Толстой верил в прекрасное будущее своей России, и смело пропагандировал это качество.
Алексей Толстой смог внести в литературу неожиданную риторическую новизну, нанося свой неповторимый индивидуальный штрих в реалистичную публицистику, ярко изображая чувство патриотического долга, самоотверженность и самопожертвование русских солдат, способных нести тяжелое бремя друг друга. Красной нитью через все творчество А. Толстого проходит горячая и беззаветная любовь, которая возвышает любого человека. Подлинную жизнь он окрашивает самобытным содержательным оптимизмом, как истинный патриот своей Родины. Его лирические пейзажные зарисовки манят на природу, а подробные психологические анализы внушают доверие и располагают к дальнейшему знакомству с его творчеством. Спасибо автору статьи!
Спасибо за такой расширенный комментария. Вы наверное дружите с литературой )
Война – это самое худшее, что может с нами случится, и опасности подвергается весь существующий мир, вся планета. Люди надеются на полное прекращение вражды и войн, но пока еще не способны на это. Зато, благодаря литературе мы можем узнавать и информировать друг друга о, интересующих нас, происходящих событиях, посылать сквозь время полезные и важные сигналы, познавать жизнь в сравнении, а также проводить глобальную пропагандистскую работу.
Читая материалы писателей военного времени, мы узнаем о том, как жили люди, что происходило в той или иной местности. Так, например, во время первой мировой войны достижения человечества в области медицины, информатики, экономики, техники, механики значительно отличались от современных. Люди не имели уже привычных для нас средств коммуникаций (телефонов, Интернет, компьютеров), и поэтому, по воле случая, неожиданно могли оказаться в разных удаленных местах, навсегда теряя близких и друзей. Мы же сегодня можем узнавать о тех событиях, постоянно поддерживать связь с любой точкой земного шара, автономно обеспечивать себя необходимой энергией, накапливать огромные объемы памяти, пользоваться современным скоростным транспортом.
Людям, оказавшимся в горячих точках, необходимо срочно эвакуироваться, чтобы спасти детей, что сегодня возможно сделать. Материальная собственность не может быть ценнее человеческой жизни. Мир не без добрых людей, не стоит бояться перемен. Так что прошлые военные примеры не должны нас удручать. Нам больше повезло, чем героям революционной эпохи. Будем ценить друг друга каждый прожитый миг, любить правду и помогать нуждающимся. Доверимся Всесильному Богу. Он все решает в жизни людей.
Война действительно приносит много горя. Вот хотя бы взять фрагмент из книги «Мы – дети войны – помним и знаем, как это было»:
Однажды я ехала в транспорте и встретилась с очень интересной собеседницей, которая представилась Ниной. Предлагаю читателям нашу искреннюю, задушевную беседу.
– Нина, а сколько Вам было лет, когда началась война?
– Я была маленькая – всего 4 годика.
– Вы были в эвакуации или в тылу врага?
– Мы не успели уехать и остались в городе Ясиноватая, но когда немцы подходили, перебрались в поселок Землянки.
– Расскажите о вашем военном детстве.
– Я была маленькая, что-то помню, но то, что вам расскажу, – это воспоминания моей мамы, которая часто по вечерам рассказывала, как мы жили в это грозное военное время.
У моего детства губы малины, глаза неба, а на шее – бусинки рябины. Ранним утром мы с ведрами бежали рвать траву-лободу, которую мама добавляла в пищу. Вечером дети бегают, играют, взрослые делятся страшными воспоминаниями о войне и большими надеждами на будущее детей. Галина Георгиевна, вы спрашиваете, какие у нас были игрушки? Стружки, палки, банки – игрушек у нас не было да и не за что было купить. Куклы шили сами. Ели горьковатый хлеб без масла и запивали водой. Одежду – один после другого донашивали. Башмаки, бурки, сшитые мамой, и банабацкие калоши из камер машин клеили сами. Дети войны восстанавливали машины, добывали деньги на памятники, пели песни военных лет и особенно любили песню «Катюша», помогали восстанавливать все разрушенное, собирали металлолом. Да вот еще один вспомнился факт.
Папа приехал на побывку на несколько часов с фронта проїздом. Когда он открыл дверь в дом, к нему с радостью подбежала моя старшая сестра. Отец подал ей грудочку сахара. Мне тоже достался кусочек. Я быстренько рассосала этот деликатес и шепчу сестре: «Пойди, попроси у дяди ещё!», – даже не зная, что это мой папа …
После войны вши заедали; мыла, шампуня не было, все вычесывали гребешком, это было так неприятно. Ходили голодными, на уроках теряли сознание от недоедания и воспоминаний о том, как на наших глазах немцы расстреливали людей – родных и близких. Вот такое у нас было детство!
Снова задумываюсь о том, как жили дети в годы Великой Отечественной войны. Прочитала еще один фрагмент из книги «Мы – дети войны – помним и знаем, как это было»: «Расскажу два эпизода из школьной жизни, рассказывает Галина Георгиевна Михайлик. – Помню: захожу в класс, парт нет, стоят столы разные и лавки, которые родители принесли из домов. Учеников в классе было 43 человека разного возраста – от 8 лет до 12, и все они назывались первоклассниками. Что такое тетради, не знали, писали на полях газет и бумажных мешках, выпрошенных на почте. Дорогие ребята, как я рада, что вы имеете тетради и в клетку, и в линейку, да не одну. Голод мучил так, что на четвертом уроке темнело в глазах. В столовой давали стакан кипятка и кусочек серого хлеба, политого подсолнечным маслом и слегка присыпанного сахаром. А когда сейчас за завтраком я подаю булку со сливочным маслом, медом, иногда с конфетой своему внуку, то рассказываю ему о своем послевоенном завтраке. Невольно от таких воспоминаний – слезы на глазах.
– Бабушка, а что потом? Расскажи, расскажи!
– На весь класс было три букваря. Прочитаешь 15-20 минут – и надо бежать на соседнюю улицу, передать букварь следующему ученику…»
Вот так тогда жили. Многое рассказала об этих страшных временах Галина Георгиевна. Жаль, сейчас её не стало. Ушла с этой земли.
«…Война ворвалась в жизнь Веры, когда ей было 19 лет, – писала одна из внештатных корреспондентов редакции (мы в то время вместе работали над книгой о детях Великой Отечественной войны) – Она работала в городе Макеевке, на хлебопекарне в ночную смену. Вдруг по радио прозвучало тревожное сообщение о том, что немцы напали на нашу страну и уже бомбят город Киев. Всех услышавших эту новость охватил страх и ужас, люди стояли в растерянности, плакали, жались друг к другу, взывая в сердцах: « А что же будет дальше? Как быть? Что делать?..» Вскоре приехал папа Веры и отвез её домой, в помощь маме, у которой были еще и меньшие дети, а сам отправился на фронт. Но вскоре и здесь, в Днепропетровской области Петропавловского района, в селе Троицкое, появились фашисты. Мотоколонна и военная техника с грохотом въезжали в село, а за ними шли немецкие солдаты. Жители села были в страхе, прятались, кто где мог, а Вера с подругой забрались на чердак своего дома и оттуда наблюдали за всем, что происходило на улице. Чужеземцы с грубой бранью и руганью стали размещаться в домах сельчан. Продовольствия, видимо, у них было не много, и один из солдат побежал за курицей и ударил её палкой. Вера не выдержала всей этой наглости, выскочила из своего укрытия, подбежала к солдату и стала обвинять его и солдат в жестокости по отношению к животным и людям. В ответ солдат ударил Веру, схватил её и потащил в дом для расправы. Когда они оказались одни, немец сказал по-русски: «Не бойся меня и не вмешивайся ни в какие дела». Этот человек был нашим, и скорее всего разведчиком. Для немцев он сделал вид, что ругает и бьет ее и таким образом спас девушку. В доме Веры поселился немецкий офицер с группой солдат. Они закрыли всю её семью с малолетними детьми в маленькой спальне и продержали их там четыре дня без пищи. Когда немцы на время покинули село, немецкий офицер выпустил семью Веры из комнатки и ее маленькому трехлетнему братику даже дал бутерброд, сказав при этом: «Не хорош война», – ведь у него дома остался такой же сын. Приехали немцы и снова заперли семью в маленькой спаленке на три дня, а сами в это время устроили разбой и пьянство в доме. После этого офицер снова выпустил их из заточения, не причинив им вреда. Затем немцы стали собирать молодежь со всего села для отправки в Германию. Мама Веры уговорила офицера, который жил у них, не отправлять её дочь в Германию, и он временно оставил её…» Вот такой фрагмент истории, имеющей продолжение. О том, что было дальше, могу написать еще. Веру Федотовну я знаю лично. Много довелось ей пережить, но сейчас она уже в вечности, где нет ни плача, ни вопля, ни болезней. Потому что всю жизнь верила Всемогущему Богу и служила Ему.
Военные примеры – действительно серьезный аргумент против будущих войн. Жаль, что не всегда они действуют на окружающих, и войны снова и снова развязываются. Как почитаешь об ужасах Великой Отечественной, думаешь: почему опять? Люди, неужели вы ничему так и не научились. А ведь в прошлом война разрушила многие жизни. Вот еще один пример из книги «Мы – дети войны – помним и знаем, как это было: «Какой это кошмар! Каждому хотелось уехать. Всем хотелось уехать. Не приведи Господь когда-нибудь такое вам испытать! Спасались люди, как могли. Вы спрашиваете, что было потом? Гитлеровские захватчики стремительно продвигались к столице Донбасса – городу Сталино (ныне Донецк), а железнодорожники торопились оборудовать эшелон теплушек, чтобы еще отправить в эвакуацию жителей нашего города. В этом поезде должна была ехать наша семья. А мы, дети, бегали и спрашивали: «Куда ехать, зачем, кому все это оставлять?» Папа спокойно сказал: «Найдутся на улице предатели (были такие недовольные советской властью), донесут фашистам, что наша семья коммунистов, и вас всех расстреляют. Дети, надо ехать обязательно!»
Наступил день отъезда. Папа принес два мешка: в одном пайки для эвакуированных: хлеб, сахар, каша в брикетах, во второй папа складывал все наши вещи, в основном зимние, и говорил: «Я рад, что вы едете на Урал, немцы туда не доберутся, но там будет холодно. А я в городе выполняю еще одно задание партии и еду на фронт».
Об одном задании мы знали: он был ответственным за оборудование теплушек, а о втором мы узнали после войны. Папу зачислили в группу подрывников, они должны были взрывать пути со стороны Донецка и Макеевки, чтобы на какое-то время задержать продвижение фашистов в Ясиноватую. На вокзал нас отвезли машиной и посадили в последний вагон. «Нас будет трясти, – сказала мама, – но потом, в пути, мы будем радоваться, что ехали в последнем вагоне. Будут в пути такие две ситуации, о которых расскажу позже». Вы спрашиваете, как выглядела теплушка? Это обыкновенный товарный вагон, в котором возили до войны товары и скот. Его переоборудовали, и в центре стояла печка-буржуйка. На ней мы варили кашу, грели чай, от неё шло по вагону тепло. Но главное тепло мы получали от нашей мамы:
Мама, словно квочка,
Цыплят к себе всех прижимала,
Теплом и сердцем согревала,
Своим крылом от страха нас оберегала.
Нас у мамы было трое, и она ожидала еще ребенка, будучи на 7-м месяце. Спали мы на полках, но часто вспоминали наши теплые, мягкие кроватки. Мы так спешили, когда уезжали, что я забыла свою любимую куклу Риту. Я плакала, а моя старшая сестричка Люся сказала: «Сейчас сошью тебе новую, военную куклу». Оторвала от маминого белого платка кусок ткани белой, взяла ватку, нитку с иголкой и сшила головку, ножки, ручки, туловище, нарисовала глаза, носик, ротик, сшила платье клеш и панамочку. Из трех веревочек сплела две косички. Кукла получилась забавная, но не такая, как моя Рита. Я прижала её к себе, не выпускала из рук, чтобы не потерять, и назвала её Лохмоткой. Так мы, дети, приспосабливались жить в военных условиях».
Войны – это безумие. В таком умозаключении убеждаешься снова и снова, сталкиваясь с суровой реальностью. Около трех лет назад, участвуя в создании книги «Мы – дети войны – помним и знаем, как это было» я набирала такие строки, ледянящие душу подробностями последствий того ужасного времени: «Итак, дети войны – это поколение, которое родилось в 1928-1945 годах. Им выпала нелегкая доля видеть все ужасы того кошмарного времени: артобстрелы, бомбардировки немецких миссершмитов, разгул и жестокость фашистов; довелось пережить страх, стресс, недоедание, бессонные ночи, скитания в лесах, по сараям, подвалам, окопам. Но мы выстояли, выжили и своим детским посильным трудом приближали победу, как могли.
Подростки 15, 16, 17 лет добровольно уходили на фронт и, становясь сыновьями полка, помогали выполнять ответственные задания, ходили в разведку. Для них полк был и матерью, и домом. А мальчишки 11-13 лет работали вместе с женщинами на военных заводах, так как мужчины все ушли на фронт, и эти «юные специалисты», которые не могли дотянуться до станка, до стола, становясь на ящики, вместе с женщинами упаковывали патроны и снаряды и отправляли на фронт. Девчонки, мальчишки 9-11 лет в тылу врага были связными в партизанских отрядах. Они частенько направлялись в лес с лукошком якобы, за грибами, а сами несли важные сведения о местах расположения немецкой техники. Какой риск! Что испытывали эти дети, встречая на пути немцев! А малолетки вместе с бабушками под свист пуль собирали колоски пшеницы на полях колхоза «Правда» (ныне поселок Верхнеторецкое). Бабули с внучатами вязали носки, варежки и посылали их на фронт, положив записку: «Бейте этих гадов, фашистов». Можете представить, что испытывали наши солдаты, прочитав эти строки.
В наш город фашисты ворвались 22 октября 1941 года. Они выгоняли из домов жителей с детьми на холод. Приходилось ютиться в сырых подвалах, холодных сараях. Оккупанты бесчинствовали, отнимая продукты питания, обрекали на голодную смерть. Вот откуда берут начало наши болезни. Полицаи выгоняли наших матерей на работу: рыть окопы, ремонтировать пути, а мы, кто постарше, присматривали за младшими и были няньками…»
Тогда я не знала, что пройдет совсем немного времени, и ужасы новой войны будут испытывать на себе жители Донбасса. Недавно приезжала делегация депутатов из Германии и ужаснулись масштабам разрушений, которые увидели в пострадавших городах. А современная Сирия! Война – это величайшая глупость человечества, но увы, люди этого не поймут.
Прочитала статью, спасибо автору. Не знала таких подробностей о писателе. Но мне все равно – был ли действительно он отпрыском рода Толстых или был внебрачным сыном – на гениальности писателя это не сказалось. В романе Петр Первый Толстой устроил настоящее историческое расследование, подробно изучив эпоху царя. В военных очерках, очевидцем событий которых был писатель, очень ярко передается его любовь к русскому народу, вера в его силу духа.
О военном времени вспоминать тяжело. Но иногда свидетельства очевидцев заставляют задуматься, что несет в себе война. Вот еще один фрагмент из книги “Мы – дети войны – помним и знаем, как это было”. Об этом рассказывает Клавдия Харченко. «…Оккупация. У нас на постое немецкий офицер. Живет за перегородкой из парусины. Выбрал самую большую хату. Нас не выгнал, спасибо, и мы ютились в маленьком углу. Тесно и страшно от присутствия фашистов рядом. Зато иногда в голодной жизни нам перепадало кое-что из продуктов «с барского стола», так сказать. Обслуживали офицера семь денщиков. Один из них, как ни удивительно, относился ко мне особенно внимательно. Бывало, суёт мне в руки что-нибудь съедобное и плачет: «Нах хаусе майне кляйн тохтер». Вспоминает, видно, свою дочку. Офицер был более жесток, все командовал. Кричит маме: «Матка, кофе!» И мама спешила сварить ему кофе. А так особенно, пока жили у нас, не обижали нас гости незваные.
Но когда летом 43-го из Донетчины погнали оккупантов, уходя, начали они хаты палить. Крыши тогда в Ново-Бахмутовке (Ясиноватский район) в основном соломенные были. И нашу хату подожгли «благородные» фашисты. Кто спрятался в соломе, сгорали, кто выскакивал во двор, погибал от пуль, щедро выпущенных из автоматов по людям. Наша семья за куренем пряталась. Многие в погребах отсидели, а мы этого позволить себе не могли, такой он был старый. Вначале бросились туда, но мать закричала: «Нельзя! Привалит!».
И вот 7 сентября вошла в село Красная Армия. Как же мы её ждали! Как ждали! Рады были те, кто пережил оккупацию. Сразу, буквально на второй день, собрались люди в правлении колхоза. Я тоже пошла, как и другие подростки. Хотелось работать, да это было и необходимо, чтобы жить. Я росточком такая маленькая, меньше всех ровесников, хотя и было мне уже 14 лет, но работала наравне со всеми, наравне со старшими. Был у нас вначале только один трактор. Тащит две косилки, а мы вилами скошенный хлеб в сторону отбрасываем на повороте, чтобы не помяла машина его при следующем заходе. Мне нелегко было работать. Сами вилы для меня тяжелы, а ведь еще побольше колосьев захватить надо. Слабая была.
Есть хотелось постоянно, а еще когда наработаешься, голод просто зверский. Кормили колхозников коллективно. Возле правления стоял большой казан. Мамалыги жидкой в нем наварят и по одному половнику в миску положат.
Из военной разрухи выходить тяжело. Но все трудились не покладая рук. Потому и выжили, потому и хозяйство отстроили…”
А вот стихотворение, посвященное детям Великой Отечественной войны, которое написала школьница: Мы – дети войны
Мы – дети войны.
Нам с пеленок досталось
Познать беспредел и невзгоды.
Был голод и холод,
Ночами не спалось,
От гари чернел небосвод.
От взрывов и плача земля содрогалась.
Не знали мы детских забав.
А сколько всем горя, лишений досталось?!
Девчонки солдатами стали.
Просились на фронт.
Без страха держали автомат на плечах.
Победа руками девчонок ковалась.
Их воля не знала преград.
Ночами на вахте заводов стояли:
Им по плечу был любой труд.
Не было праздных минут.
Красу природа берегла.
Нам, детям войны, много горя досталось.
Победа наградой была.
И летопись страшных лет в память врезалась.
Боль отклик у эха нашла
Ученица 4-А класса Чиж Каролина
Галина Георгиевна Михайлик, инициатор создания книги «Мы – дети войны – помним и знаем, как это было» ушла в вечность. Однако, собранные ею свидетельства еще долго будут читать люди, открывая этот сборник воспоминаний. «Однажды я ехала в транспорте и встретилась с очень интересной собеседницей, которая представилась Ниной. Предлагаю читателям нашу искреннюю, задушевную беседу, – пишет она в книге.
– Нина, а сколько Вам было лет, когда началась война?
– Я была маленькая – всего 4 годика.
– Вы были в эвакуации или в тылу врага?
– Мы не успели уехать и остались в городе Ясиноватая, но когда немцы подходили, перебрались в поселок Землянки.
– Расскажите о вашем военном детстве.
– Я была маленькая, что-то помню, но то, что вам расскажу, – это воспоминания моей мамы, которая часто по вечерам рассказывала, как мы жили в это грозное военное время.
У моего детства губы малины, глаза неба, а на шее – бусинки рябины. Ранним утром мы с ведрами бежали рвать траву-лободу, которую мама добавляла в пищу. Вечером дети бегают, играют, взрослые делятся страшными воспоминаниями о войне и большими надеждами на будущее детей. Галина Георгиевна, вы спрашиваете, какие у нас были игрушки? Стружки, палки, банки – игрушек у нас не было да и не за что было купить. Куклы шили сами. Ели горьковатый хлеб без масла и запивали водой. Одежду – один после другого донашивали. Башмаки, бурки, сшитые мамой, и банабацкие калоши из камер машин клеили сами. Дети войны восстанавливали машины, добывали деньги на памятники, пели песни военных лет и особенно любили песню «Катюша», помогали восстанавливать все разрушенное, собирали металлолом. Да вот еще один вспомнился факт.
Папа приехал на побывку на несколько часов с фронта проїздом. Когда он открыл дверь в дом, к нему с радостью подбежала моя старшая сестра. Отец подал ей грудочку сахара. Мне тоже достался кусочек. Я быстренько рассосала этот деликатес и шепчу сестре: «Пойди, попроси у дяди ещё!», – даже не зная, что это мой папа.
После войны вши заедали; мыла, шампуня не было, все вычесывали гребешком, это было так неприятно. Ходили голодными, на уроках теряли сознание от недоедания и воспоминаний о том, как на наших глазах немцы расстреливали людей – родных и близких. Вот такое у нас было детство! Мы бегали много, сладостями родители не баловали, иногда давали 10 копеек на сто грамм конфет – подушечек с начинкой, 20 копеек на мороженое и 10 – на билет в кино. Росли честными, трудолюбивыми, ответственными. Уважали старших, всегда уступали убеленным сединой людям место в общественном транспорте. У нас в эти годы было развито Тимуровское движение – помогали убирать в доме старикам, носили им продукты питания из магазина, кололи дрова и гордились этим. Вы спрашиваете, что мы ели? Паслены, молочай, цветы акации, земляную грушу (топинамбур). Слов «не буду», «не хочу» у нас не было – радовались любой еде. После войны пошли в школу – первый класс. За партами сидели дети разных возрастов. Учебников, тетрадей не было – один букварь на весь класс из 45 человек. Пятнадцать минут почитаешь, а уже у ворот стоит одноклассник. И так до полуночи передавали из рук в руки букварь. Писали на краях газет, а иногда у почтальонов просили бумажные листки и выводили буквы на них.
Жить было негде, дома разрушены – одни разбомбили фашисты, другие сгорели дотла. Мы помогали строить домики, хижины, землянки – некоторые из них до сих пор стоят в нашем городе». Вот такие последствия войны. Увы, сейчас на Донбассе тоже творится зло военных действий. Прошли года, а люди не извлекли уроков из прошлого. Снова льется кровь невинных мирных жителей, снова плачут вдовы и страдают дети. Порой в подвалах, без света, газа и воды, без нормальных человеческих условий. А какие жуткие разрушения!!! Никто даже не мог предположить, что наступит грозный 2014, и жители Донбасса будут испытывать подобные ужасы!
Снова читаю военные истории. В каждой из них – боль и ожидание лучшей жизни. А еще – советы молодежи поступать правильно. «До войны я жил на улице Николая Скрыпника и никогда не забуду 22 июня 1941 года, – пишет свидетельство в книгу «Мы – дети войны – помним и знаем, как это было – Василий. – Нельзя было без содрогания весь день слышать голос Левитана, глаза наполнялись слезами, дрожь проходила по телу, к горлу подкатывался ком. Утром папа услышал это сообщение, взял военный билет и ушел в военкомат. Мама осталась с четырьмя детьми – одному брату 12 лет, другому – 14, мне – 6, а самой маленькой сестричке – 8 месяцев. Отец, уезжая на фронт, сказал:
– Собирайтесь и срочно уезжайте, держите курс на хутор к деду в Тельмановский район.
– А кому оставить дом и все нажитое?
– Все останется на месте, надо взять необходимую одежду, продукты питания и документы.
А старшему брату Федору он приказал в сарае взять доски, гвозди, молоток и забить крест-накрест окна и двери, когда все покинут отчий дом.
Отправились мы электричкой, а потом еще долго шли пешком. Сестричку несли на руках все по очереди. Микроавтобусов, как сейчас, еще не было. Метко подметил мой брат: «В хутор к вечеру мы добрались на своих двоих». Дед обрадовался и, как мог, успокоил нас: «Немцы до хутора не доберутся».
В поселке стояло несколько хат, из них многие – покрыты соломой. А вокруг с одной стороны – огромное кукурузное поле с еще несобранными початками, так как мужчины уехали на фронт, а женщинам и старикам было не под силу убрать урожай. С другой стороны – овраги, балки, где росли небольшие деревья, кустарники. У деда была корова, куры, свиньи, гуси. Мы помогали ему по хозяйству: рвали траву, играли в прятки, войнушку, прятались в оврагах, жили на хуторе безбедно, даже забыли слово «война». Думали, что так и будет, но, оказалось, нет. Вскоре мы услышали страшный гул мотоциклов и увидели немецких солдат. Они завернули в наш хутор и стали размещаться в домах, выгнав из них жильцов. Мы вынуждены были перейти в сарай. Здесь же рядом размещалась скотина. Однажды к нам во двор пришел фриц и сказал: «Дед, ты будешь давать мне продукты: молоко, яйца, фрукты, овощи. Не все отдавай, оставляй своим киндерам. У меня в Германии их трое». Иногда он приносил нам сахар, шоколад, галеты, и когда я брал все это из его рук, он, улыбаясь, гладил меня по голове. Вначале я боялся, а потом стал ждать, когда добрый немец откроет дверь. Даже спрашивал у мамы: «А когда придет этот дядя?» Однажды немец пришел и сказал:
– Партизаны убили нашего офицера. Мы уходим, и дан приказ поджечь в хуторе все соломенные крыши. А ведь не за горами зима.
– А где мы будем жить?
– Как только потемнеет, уходите ползком через кукурузное поле и сообщите, кому успеете.
Мои старшие братья рассказали об этой беде соседям справа и слева и просили передать другим. Но не все успели узнать о предстоящей трагедии. Ночь была темной, дед с мамой и сестричкой поползли через кукурузное поле, прежде приказав братьям взять из подвала продукты питания на дорогу. А потом мы должны были втроем догонять их. Федор взял продукты, но внимание мальчика привлекло охотничье ружье деда. Брат ведь у меня – норовистый, отговорить трудно. Он сказал: «Я не позволю поджечь хату деда, убью фрица! А ты, братишка, спрячься в овраге, где мы всегда играли». И я пополз, а Федор с другим братом остались. В овраге я уснуть не мог, все ждал их. На рассвете услышал два выстрела, увидел горящую крышу нашего дома и понял: мои братцы погибли. Видно, не выстрелило у них ружье. А ведь могли же остаться в живых. Это сейчас понимаешь: ложное мужество, которым мальчики сами себя загубили. После этой трагедии я всегда слушал деда, мать, внимая советам старших. Порой вспоминал доброго немца. В то же время, когда сидел в овраге под кустом, видел, как на рассвете немцы через кукурузное поле уходили из хутора. И вдруг взгляд мой наткнулся на знакомую фигуру – немца-благодетеля. Я, затаив дыхание, смотрел на него, и казалось, что этот человек одними губами шептал: «Прощай, киндер!» Как же мог тогда не помахать ему рукой? А днем в хутор пришли наши советские солдаты. Тогда и в селе, и на душе у нас стало спокойней. Все вернулись из оврагов, братьев мы похоронили, начали восстанавливать жилье.
Окончив школу, я поступил в военное училище. Всегда задумывался: почему немцы такие разные. Нельзя отождествлять понятия: немец, фашист, эсэсовец. Они имеют совершенно различные значения. Немец – представитель определенной нации, фашист – фашистской идеологии, эсэсовец – специально подготовленных карательных отрядов. И горе тому, кто встречался в годы войны с эсесовцами! Озверелые нелюди, они сжигали, стреляли, вешали, уничтожали все на своем пути. Многие немецкие солдаты были прогрессивными людьми своей нации и говорили: «Не мы хотели войны, а Гитлер и Сталин. Они-то и виноваты». И так хочется, чтобы наша молодежь всегда была мудрой, воспитанной, гуманной и в трудную минуту поступала правильно, по-человечески…» Увы, снова на Донбасскую землю пришла война. Опять льется кровь, зверства и разрушения. Не за это боролись наши отцы.
О блокаде Ленинграда в годы Великой Отечественной войны знают очень многие. Одни – из школьных учебников, другие – из рассказов дедушек и бабушек. Но вот свидетельство одной женщины,- Тамары Исааковны – которая до недавнего времени преподавала уроки танцев детям, хотя ей уже было за 80. Свидетельство её жизни опубликовано в книге «Мы – дети войны – помним и знаем, как это было!»
«Родилась я 13 июня 1930 года в семье служащего. Закончила Ленинградское Государственное Ордена трудового Красного Знамени хореографическое училище (ныне Академия русского балета). Родители отправили нас с сестрой на дачу в Кострому, а когда началась война, отец ушел на фронт. Мама приехала, чтобы забрать нас и эвакуировать на Север страны. Но когда мы уже были почти в Ленинграде, на станции МГА, на состав обрушился шквал фашистских бомбардировщиков. Все, кто ехал, стали выпрыгивать из вагонов и бежали прятаться в противотанковых траншеях, которыми была изрыта вся земля. Ленинградцы готовились к отпору оккупантов, вражеских танков, к обороне города. Мы успели вернуться домой. А 8 сентября 1941 года блокадное кольцо замкнулось. Город оказался в тисках холода и голода. Запасов продовольствия в семье не было. Мы с сестрой макали пальчики рук в олифу и облизывали, ели столярный клей, варили папины кожаные ремни, на вилки накручивали бумагу, поджигали её и таким образом грелись.
Воды, света, тепла в домах не было. Прекратилась подача электроэнергии, застыли на улице троллейбусы, начался голод, дистрофия, цинга. Норма хлеба снизилась в 5 раз. Рабочим давали 250 граммов, а нам, детям, – 125 грамм в день. Хлеб же на 2/3 состоял из примесей, и его нельзя было назвать хлебом. Ни на один день не прекращались яростные артобстрелы и бомбардировки. За время блокады свыше 640 тысяч человек погибли от голода, больше 20 тысяч горожан стали жертвами бомбежек и артобстрелов, в основном, старики и дети. Помогала выжить «дорога жизни», иногда удавалось пробраться машинам с провизией через Ладожское озеро, но, когда растаял лед, все прекратилось.
Непокоренный город на Неве жил и сражался с врагом. Его жители, истощенные до предела, верили в победу, помогали фронту и творили чудеса. Именно в холодном, голодном и темном блокадном городе написал свою знаменитую 7 симфонию композитор А. Шостакович, и когда симфонический оркестр театра исполнил её по радио и зазвучал хор скрипок, ленинградцы радовались, а фашисты были ошеломлены, им казалось, что город мертв…
Но мужественные ленинградцы боролись за жизнь и выстояли. От папы известий не было, а потом мы узнали, что он пропал без вести. Пока мама и мы с сестрой могли передвигаться, помогали дежурить на крыше дома, когда объявляли тревогу по городу. Там мы тушили зажигательные бомбы, которые свистели, как горох, на крыше дома. В марте 1942 года умерли от голода мама и бабушка в один день. И нам с сестрицей выпали тяжелые испытания. Но хотелось жить! Блокада продолжалась 841 день. Рядом с нашим домом была школа, в которой был размещен военный госпиталь. И мы, дети, ходили с концертами для раненых бойцов. Я уже тогда умела танцевать и играть на пианино. Бойцы нас благодарили и часто угощали сахаром. Вы спрашиваете, в какие игры мы играли, какие были у нас игрушки? Дома нам было не до игр. Мы сожгли всю мебель и все, что могло гореть. В квартире осталась одна железная кровать и пианино.
Наступил 1943 год, когда прорвали блокаду Ленинграда. Этот день мне не забыть никогда. Нас, оставшихся в живых блокадных детей, вывозят на Урал в город Пермь, куда в годы войны был эвакуирован театр оперы и балета имени Кирова, а с ним хореографическое училище. Мы тоже ехали в этом эшелоне. Дорога была долгой и трудной, в теплушках (товарные вагоны). На больших станциях нас один раз в сутки кормили в солдатских кухнях. В дороге дети умирали, но мне и сестре удалось выжить. На нас, дистрофиков, приходили смотреть все, выхаживали очень долго и бережно. Как только была снята блокада, в январе 1944 года, мы вернулись в Ленинград, где я продолжила учебу в Ленинградском Государственном Ордена Трудового Красного Знамени хореографическом училище имени А.Вагановой (ныне Академия Русского балета), находясь на полном государственном обеспечении. Но из-за профессиональной травмы ноги рассталась с мечтой стать балериной, поменяла профессию, а изучать и танцевать стала народную хореографию.
День Победы встретила на Дворцовой площади и вспомнила, что нам пришлось видеть за эти годы: бомбежки, обстрелы, смерти. А когда смотрела на пленных немцев, которые, находясь за оградой в Михайловском саду, тянули руки и просили хлеба, то кричала им в ответ: «Это вы убили моих родных и близких!» Я плакала, страдая от того, что враги украли у меня счастливое детство и изранили мой любимый город. Я горда за свою Родину и народ, выстоявший и победивший в страшной тяжелой войне. Ведь ничто никогда не сможет сравниться с величием подвига, который совершили в эти годы и взрослые герои, и мы, дети».
А вот еще один фрагмент из книги о Великой Отечественной войне: «Война – это проверка наших людей, их характеров, их совести, чести, их чувства долга. Многие были на высоте и могут гордиться своими поступками. Только единицы ( в семье не без урода), слабаки – полицаи и старосты – из-за страха перед смертью были лакеями у фашистов. Таким предателям доставалось поделом: местные жители их вешали на первом попавшемся столбе, а после войны как изменников Родины сажали в тюрьмы на 25 лет. Скольких детей нашего города они отправили на работы в Германию, откуда те и не вернулись! О детях войны можно рассказывать бесконечно. Приведу еще один факт: девушки нашего города работали в госпитале медсестрами, нянями и сиделками. Сколько милосердия они проявляли к раненым и были свидетелями, того, как мужественно переносили боли солдаты. Лекарств тогда было мало, не то что сейчас в аптеках – не хватало йода, бинтов, и девушки приносили из дома рубашки, сорочки, платки белые, стирали их хозяйственным мылом и проглаживали горячим утюгом. Получались стерильные бинты. Об этом мне рассказала мамина подруга, тетя Муся, которая жила в Северном поселке.
С поля боя привезли раненого летчика Кашкина Николая Васильевича. Он был в тяжелом состоянии, и эта юная медсестра не отходила от его кровати, смачивала пересохшие губы водой, поила, кормила из ложечки. Первую неделю даже не уходила домой, сидела у его кровати, на часок отлучалась в перевязочную, чтобы полежать на кушетке. И она выходила, спасла, вернула его к жизни! Открыв глаза, солдат спросил:
– Как зовут тебя, моя сестрица милосердия?
– Марина.
– А можно я тебя буду звать Мусей?
Так и осталась девушка на всю жизнь с этим именем. Он стал ходить, и Марина выводила выздоравливающего летчика во двор госпиталя. Все больные солдаты и медицинский персонал, затаив дыхание, смотрели в окно, когда они шли по тропинке. Он высокий, поджарый, словно гусар, молодой человек, а она хрупкая, красивая, со вздернутым курносым носом девушка в белом халате. Да, это была необыкновенная влюбленная пара. Он выздоровел, и молодые люди расписались в загсе. Свадьбу супружеской паре праздновали в госпитале. Николай играл на аккордеоне песни военных лет и свадебный марш Мендельсона. Через недельку юноша уехал на фронт и все оставшееся военное время писал оттуда своей возлюбленной письма-треугольники, которые доходили в Ясиноватую. А через 9 месяцев, в мае 1942 года, родилась доченька. И нарекли её Майей. В мае 1945 года тетя Муся получила трагическую повестку: «Кашкин Н.В. погиб при взятии Берлина».
Вот еще одно свидетельство женщины, пережившей тяжелые дни войны. Помню, я приехала в Донецк и с её слов записывала то, чем делилась она: «Нелегкими были тропы военного детства у Синдиевской Анастасии Кузьминичны. Жила она в Донецке, на Чулковке, а когда началось это жуткое время, девочке было всего четыре годика. «Отца забрали на фронт, но маме он сказал ехать в Хмельницкую область», – вспоминает нелегкое прошлое Анастасия Кузьминична. Она послушалась, бросила все имущество в квартире, посадила младшую сестру на тачку, туда же положила вещи, а мы вынуждены были идти пешком.
– Мама, хочу ехать, – капризничала я. – Ее посадила, а меня не берешь на тачку. Ноги болят!
– Она маленькая, а ты уже взрослая, – ответила мать, наказала меня и заставила идти пешком дальше.
Когда мы приехали на станцию, то погрузились в грязные угольные вагоны, которые должны были доставить эвакуирующихся людей в Хмельницкую область. Наконец, мы были на месте – в селе Васкивцы, но не пришлось даже отдохнуть. Началась бомбежка, мама разбудила всех в доме, и мы с соседями-односельчанами пошли через речку вброд. На другом берегу зашли в пустой незакрытый дом. Но и здесь не избежали очередной бомбардировки фашистов. Матери попрятали детей под юбки, а сами начали молиться. Слава Всевышнему, он услышал вопль слабых, беззащитных женщин, пули пролетали мимо голов, разбили даже печку, но людей не тронули. Когда все закончилось, пришла хозяйка дома. Она не ругалась за то, что мы зашли без спроса, но накормила вкусной кашей. После этого все пошли обратно в свое село.
В 1944 году раненым вернулся с фронта отец. К сожалению, раны были серьезными, и прожил он всего лишь четыре месяца, перед кончиной сказав, чтобы мама с нами уезжала на Донбасс. И снова дорога в Донецк, в таких же грязных угольных вагонах. Вышли на станции с младшей сестрой и увидели, что старшая сестра и мама куда-то исчезли. К счастью, они отстали ненадолго, и вскоре мы снова были все вместе. Сразу появилась проблема – где жить? Три дня и три ночи пришлось ночевать под открытым небом, пока одна сердобольная женщина – тетя Маруся – не забрала нас к себе. Представьте себе радость от того, что совершенно чужой человек сжалился над матерью с маленькими детьми! Мама устроилась на работу породовыборщицей, ей дали квартиру в бараках, но мизерной зарплаты едва хватало, чтобы прокормить детей…»
Долго делилась воспоминаниями женщина, рассказывая о том, как трудно приходилось выживать в послевоенное голодное время. Сейчас Анастасия Кузьминична с Господом, и поэтому все трудности житейские переносит с Тем, Кто знает, как помочь в каждой нелегкой жизненной ситуации. Она потеряла троих детей – двоих дочерей и сына – страшное горе для матери! Заработала пенсию, есть внуки, которые не забывают. Женщина абсолютно неграмотная, закончила только начальную школу, но тем не менее всегда, во всех ситуациях славит Бога, зная, что главный источник мудрости – Тот, кто Сам является абсолютным Умом и Мудростью…»
Свидетельств о Великой Отечественной войне немало. Особенно заставляют задуматься те, где страдают дети. Вот еще один рассказ пожилой женщины, которая тогда – в жестокое время – была девочкой.”
Это было70 лет назад, а мне сейчас 77. Я, Баранова Екатерина Александровна, хорошо помню об этом времени – кошмаре. Наши воспоминания – это живые свидетельства тех, кто во время войны были детьми, беззащитными гражданами, лишенными детства. Что можно рассказать нам, видевшим ад и самим пребывавшим в сетях этого ада?! Я пошла в первый класс СШ №7 города Макеевка, и через некоторое время нас, детей, наша учительница Лаврищева Мария Ивановна со слезами на глазах отправляет домой, объясняя, что занятий не будет. До нас не дошло, в чем дело, хотя ночью видели, как кругом вспыхивало небо красными огнями.
И вдруг с бешеной скоростью по нашей улице Советской прорывается колонна мотоциклистов- немцев. Рукава рубашек закатаны по локти, в касках, со звериным взглядом и криком. Мы, дети, разбежались кто куда, не понимая, что это. Фашисты помчались в сторону города Горловки.
Следом, уже на машинах, танках, с автоматами наголо другие фрицы появились. И сразу начались бесчинства: они забегали во дворы, требовали яйца, молоко, ловили кур, козлят, вытаскивали из сарая поросят, стреляли собак, забирали все. Отнимали продукты питания и прочее. Они сразу начали выгонять всех из домов, толкать. Нас в семье было четверо детей – от четырех с половиной лет до четырнадцати. Фашист кричал на маму: «ВЭГ!» и сильно толкал её. Она схватила с кровати одеяло, и все мы побежали за ней в сарай. Там была яма типа подвала. Прыгнула туда и с нами коза Марта. До сих пор не забываются все эти ужасы, разгул и жестокость фашистов. По соседству жила семья – мать-еврейка и четверо детей. А муж её был в Советской Армии. Немцы тут же (видно, по указке полицаев), крича: «Юда», заставили её сесть на бричку с детьми. Немного отъехали и всех расстреляли на глазах у людей, улыбаясь. И этой же ночью вырезали всю улицу Парижской Комунны – стариков и детей. Все не опишешь, сердце даже сейчас не выдерживает.
Голод и страх пережили в годы оккупации. На всю жизнь запомнилось зверское лицо немца с винтовкой наготове и короткое, как выстрел, слово «ВЭГ». Я слышала грохот пушек и свист пролетающих снарядов, бомбежки самолетов, видела умирающих от ран солдат, а во время затишья приходилось собирать куски разорванных людей и отдавать солдатам, которые их захороняли. Эти рассказы воскрешают прошлое со всеми подробностями.
А когда прогнали фашистов, мы, дети 11- 13 лет, трудились в пригородном хозяйстве, собирали колоски. Бедность, нищета заставляла нас работать. Я тоже с подругами носила на носилках кирпичи. Таскали их четыре человека. А взрослые женщины строили хлебозавод. За такую работу я получила статус «Ветеран войны тыла». Хотелось бы, чтобы нынешняя молодежь, как это ни печально, не жила по довольно жестоким законам 21 века с его практицизмом и искаженной моралью, а была подобрее и нравственно более воспитанной”.
Великая Отечественная война принесла несравненно много горя в каждый дом советского человека. Даже сейчас, спустя много лет со дня начала этой трагедии, 22 июня мы слышим как будто из прошлого по телевизору голос Левитана: «Граждане и гражданки советского союза, сегодня 22 июня, в 4 часа утра без объявления войны германские войска напали на нашу страну!…» И сразу звучит песня «Священная война». А когда она появилась? – вдруг задала я себе вопрос. И стала искать информацию об этом.
Через два дня после начала войны, 24 июня 1941 года, одновременно в газетах «Известия» и «Красная звезда» были опубликованы стихи поэта В. И. Лебедева-Кумача «Священная война». Музыку к ним сразу же написал мелом на доске композитор А.В. Александров, а музыканты переписали в свои тетради, так как печатать не было времени. По воспоминаниям очевидцев, 26 июня 1946 года песню в тот день исполнила пять раз подряд на Белорусском вокзале еще не выехавшая группа Краснознамённого ансамбля красноармейской песни и пляски СССР…»
Алексей Толстой написал не только множество интересных повестей и романов, но и замечательную сказку, которую так любят дети: «Золотой ключик, или приключения Буратино». По этой сказке сняты фильм и мультфильм, придуманы песни. «Кто доброй сказкой входит в дом, кто с детства каждому знаком, кто не ученый, не поэт, но покорил весь белый свет, кого повсюду узнают?
Скажите, как его зовут? Буратино!» – вспомнились слова одной из них.
А сколько афоризмов из сказки «Буратино»! Вот некоторые крылатые выражения: «Добренький, богатенький Буратино шутит…», «Считаю до трёх, а потом как дам больно!», — «Никогда бы не подумал, что Поле Чудес так похоже на помойку…», «— Пациент скорее жив, чем мёртв. — Пациент скорее мёртв, чем жив».
Война. Какое страшное слово! Когда мы создавали в редакции книгу памяти «Мы – дети войны – помним и знаем, как это было» я и подумать не могла, что за окнами будут грохотать снаряды и грады, что лишусь дома, который сгорел, что буду жить у друзей. А сколько еще авторов в будущем напишут об этом времени, когда брат убивает брата! Уже три года на Донбассе идет война. И сейчас, составляя этот комментарий, слышу страшные звуки обстрелов, которые заставляют внутренне содрогаться: переживем ли мы эту ночь? Не будет ли прямого попадания? Что будет с мамой, которая из-за болезни почти не ходит и с дочкой? И только одна молитва к Богу, одна надежда и упование на Него, кто знает прошлое, настоящее и будущее. Хотелось бы опубликовать фрагмент сочинения украинской школьницы по поводу войны здесь:
«Вновь попросят писать сочинение
“Как провел я ушедшее лето?”
Я в слезах, с комом в горле, волнением
В своих мыслях ищу просвета.
Мне о чем написать с красной строчки???
О подвалах, где мамы нас прятали?!
Шуме танков и днем и ночью?!
Лужах крови, что с раненых капали??!
Написать может в красках о взрывах,
Диком страхе, про минный обстрел???
Про молитвы “спастись” в перерывах?
И о тех, кто сбежать не успел??!..»
Дети молятся об одном: «Чтобы наступил мир».
Мне хотелось бы поразмышлять над фразой Алексея Толстого: «Безысходна только одна смерть». Да, с одной стороны это так, но смотря что имел в виду автор под этим выражением. Скорее всего (хотя на сто процентов я этого не утверждаю) он рассуждал так: человек умер, и его нет. Нет совсем, как будто он на самом деле и не существовал. На самом же деле все гораздо сложнее – и страшнее для неверующих людей. В Библии написано, что человека после смерти обязательно ждет Божий суд, и это касается всех. Но если человек верою принял жизнь вечную из рук Христа, покаялся и стал дитем Божьим, для него после смерти счастье и радость будут продолжаться постоянно, не прекращаясь. В этом случае смерть не только не безысходность, но и начало вечного ликования!